Брутто
2012

Писать о работах Александра Повзнера — довольно непростая задача. Один из самых интересных скульпторов современной России слишком точен в своих действиях. Не больше, но и не меньше. Разве можно словом за действием угнаться? Пожалуй, что только погрузившись в толщу языка, можно прикоснуться в тексте к сути его вещей. Искусство здесь похоже на игру в пятнашки. Элегантный минимальный жест — всего лишь игра с пустотой. Едва заметная неловкость. Что-то прибывает в статичную ситуацию нашей повседневности — и вуаля — единица превращается в двойку. Добрый и злой полицейские разыгрывают свой излюбленный трюк. Зритель в замешательстве, но и легкой эйфории. А можно еще раз? Ок.

Брутто — это то, что делает вещь вещью. Темная, томная, манящая. Прибавляет он. Обратимся к Декарту. Пусть я буду сотовый телефон. А ты будешь, ты будешь — ринг-тон такой — «‎бумажный тигр раненый в кровь» два раза. Повзнер продолжает упорствовать в странном занятии. Это может показаться со стороны чудачеством. Можно сказать так. Работа машины отрицания против остановки. Он прибавляет и смотрит за результатом. Питается в хорошем смысле негативом нового. Мы видим историю Пятницы, который живет на военно-морской базе и строит простоту вещей из подручных материалов. Да так точно и складно, что все только руками разводят. Ну и нууу! Это такие шестидесятые, которых не было? Такие, которых вообще нигде не было. По-иному, наверное, называется. Одна из причин, по которой так сложно давать названия. Эпоха великих географических закрытий? Одни вопросы здесь. О том, о чем нельзя говорить надо молчать, разве ты не знаешь?

Есть несколько серий. Одна родилась как домашний космос, после большого взрыва. Кружки, квадраты, чашки. Все обрело свою финальную траекторию. И время остановилось. Время ушло вслед за человеком. Весь этот новый реализм завис и дрожит словно стоп-кадр на старом VHS видео-магнитофоне. Другая пришла полноводно так будто никогда и не уходила. Цельная в своей монументальной хрупкости серия больших вещей. Молчаливый колокол и деревянный якорь отвечают здесь за сбой. Модернистскую ошибку par exellent. Неизбежная как вещь, падающая на Хиросиму. Систематическая, слишком систематическая. Еще одна — целая армия вещей с острова Пасхи. Они смотрят на тебя, они хотят тебя в жертву. Они нацепили свои шкуры нуль дизайна и уже точат ножи. Вечная весна.

Мы же, мальчишки, мастерили из дубовой коры кораблики и, снабдив гребными банками и рулем, пускали их в ручье, или в бассейне у школы. Эти дальние плавания еще без труда приводили к цели, а вскоре оканчивались на своем берегу. Грезы странствий еще скрывались в том едва ли замечавшемся сиянии, какое покрывало тогда все окружающее. Глаза и руки матери были всему границей и пределом. Словно хранила и ограждала все бытие и пребывание ее безмолвная забота. И путешествиям-забавам еще ничего не было ведомо о тех странствиях и блужданиях, когда человек оставляет в недосягаемой дали позади себя любые берега. Меж тем твердость и запах дуба начинали внятнее твердить о медлительности и постепенности, с которой растет дерево. Сам же дуб говорил о том, что единственно на таком росте зиждется все долговечное и плодотворное, о том, что расти означает раскрываться навстречу широте небес, а вместе корениться в непроглядной темени земли; он говорил о том, что самородно-подлинное родится лишь тогда, когда человек одинаково и по-настоящему готов исполнять веления превышних небес, и хоронится под защитой несущей его на себе земли. Лесные тропы — вот, что в последнее время его успокаивало.

Арсений Жиляев

 

Вид экспозиции «Брутто». Галерея XL, Москва
27 апреля – 23 мая 2012

Повзнер всячески изгоняет из своих работ любой намек на ремесленный труд и стилизацию. Его скульптуры выглядят как результат загадочных, но естественных процессов. Промышленные материалы демонстрируют повадки флоры и фауны. Работы Повзнера — антиподы охотничьих трофеев, всех этих чучел медведей, лосей и лис. Таксидермисты стараются оживить мертвую плоть, но всем понятно, что дикие звери не представляют угрозы. Повзнер работает с обычными предметами, которые под его чутким руководством демонстрируют необыкновенную прыть. Стальные трубки разрастаются ветвями и превращаются в трехмерную схему снежинки. Из ржавой батареи, как цветок на ветке, вырастает ярко-алая занавеска. Драматически выстроенный свет усиливает ощущение прогулки на природе. Галерея погружена во тьму, из которой прожекторы, как лучи солнца сквозь ветки, точечно выхватывают скульптуры.

Валентин Дьяконов, газета «Коммерсантъ» №89 от 19.05.2012

 

Вид экспозиции «Брутто 2». Воронежский Центр Современного Искусства, Воронеж
3 – 28 сентября 2014